Строительство Канала (Французы): С переменным успехом
В работах по строительству канала было задействовано уже около десятка тысяч людей и всё шло более-менее нормально вплоть до сентября 1883-го. Кстати сказать, максимальное количество рабочей силы было достигнуто где-то в 1884-м, немногим менее 20 тысяч человек. Рядовые рабочие прибывали в основном с островов Карибского моря, главным образом Ямайки. Многие из них потом вообще остались жить в Панаме, расселившись по преимуществу в провинции Колон. Позднее они получили собирательное название Афро-Антильцев (в отличие от коренных негров Панамы, именовавшихся Афро-Колониалами).
Но, едва будучи достигнутой, стабильность проекта вновь попала под угрозу из-за трагедии в семье Динглера (генерального директора проекта на тот момент). В январе от жёлтой лихорадки скончалась его дочь Луиза. А месяцем позже от той же болезни погиб и его двадцатилетний сын Жюль. На этом дело не кончилось, от болезни погиб и жених дочери.
Динглер старался держаться, весь уйдя в работу. В июне в интересах бизнеса он вместе с женой отбыл во Францию, но уже в октябре они оба вернулись, привезя собой молодого и способного инженера Филиппа Буно-Вариллу, человека, который в дальнейшем сыграет одну из ключевых ролей в судьбе Панамского канала и самой Панамы. Буно-Варилла был назначен на тихоокеанский участок для участия в сооружении Кулебрской Выемки. Это была исключительно ответственная работа, так как рытье канала в этом месте требовало не только рытья как такового, но и осушения, и удержания берегов от осыпания (они и сейчас там сыплются). К тому же условия работы были таковы, что для успешной деятельности требовалось наличие неподдельного энтузиазма.
И опять на Динглера обрушилась трагедия. На этот раз всё от той же жёлтой лихорадки погибает его жена, всего на год пережившая своих детей. Это событие всё-таки подорвало моральные его силы и, проработав сколько-то ещё времени из последнихсил, он окончательно отбывает из Панамы на родину, чтобы уже никогда больше не возвращаться на землю Панамского перешейка, отобравшего у него столь многих близких его сердцу людей.
Новым генеральным директором утверждается Морис Утин, но он не проработал и месяца, как был отозван во Францию из-за проблем со здоровьем. После него директором становится 26-летний Буно-Варилла. Назначение его на строительстве сказалось самым положительным образом, рабочие воспряли духом и работа по всей линии канала просто закипела. Тем не менее, Буно-Варилла мало что мог поделать с негодным оборудованием, продолжавшим поступать, равно как и с фундаментальными организационными пороками. Одним из наиболее характерных явлений таких пороков было наличие пяти неплохих экскаваторов, вынимавших по 300 кубометров в день (на атлантической стороне), которые, однако же, весьма часто простаивали из-за недостатка на одноколейной железной дороге средств вывоза. На Кулебрском же участке вынятый грунт и вовсе вывозили поштучно на дрезинах.
Прибывавшее оборудование было не только неподходящим к сложившимся условиям, но и по-прежнему слишком слабосильным. Вдобавок к этому в рабочем составе была колоссальная кадровая текучка из-за эпидемий, а поднятый грунт вследствие непродуманного подхода сваливался практически там же, где и вынимался, из-за чего во время дождей начинал стекать обратно. Дренажные рвы, прорытые параллельно каналу, частично помогали решить проблему, но далеко не коренным образом. Чем глубже шло рытьё, тем сильнее оползни. Инженеры пытались организовать выравнивание крутых склонов, отодвигая их назад, но это требовало свою, притом значительную, долю работ. Как только грунт во время дождя сползал вниз, то он превращался в клейкую глинистую массу, перемешанную с камнями, буквально заглатывающую лопаты и всё, что у них там было. Застревали даже ковши экскаваторов.
Для того, чтобы добиться большей эффективности, Буно-Варилла вновь решил привлекать большие строительные организации, вернувшись тем самым к старой схеме. Только на этот раз вместо одного, было нанято несколько подрядчиков. Они привозили с собой привычное оборудование, и в какой-то степени это позволяло снижать уровень ручного труда.
Один из подрядчиков в свою очередь нанял столько субподрядчиков, что один из холмов возле канала получил название Холма Подрядчиков. И всё же к июлю 1885-го была извлечена едва десятая доля грунта из запланированного объёма. А с учётом таки не решённой проблемы оползней идея строительства канала по уровню моря становилась практически призрачной.
Тем временем, количество смертей от болезней продолжало нарастать, достигнув в 1885-м своего пика. Жёлтая лихорадка, которая обычно имела определённый многолетний цикл усиления и ослабления, стала постоянной. Малярия же уносила ещё больше жизней. Однако, точные подсчёты этих смертей достаточно трудны, так как заболевшие всеми силами старались не попадать в госпитали, имевшие чёрную славу как места, в которых заболеешь наверняка. Поэтому очень многие смерти получались неучтёнными. Тем не менее, по неким средним оценкам, за всё время французских работ от разных погибло как минимум двадцать тысяч людей.
В январе 1886-го прибывает очередной генеральный директор, Леон Бойер, так как здоровье Буно-Вариллы тоже испытало встречу с жёлтой лихорадкой. Молодой инженер выжил, но чрезвычайно ослабленный, вернулся во Францию для лечения.
Бойер сразу пришёл к выводу, что исходя из текущего этапа работ и отпущенных на строительство средств и сроков, успешное завершение проекта представляется невозможным, особенно на уровне моря. Для того, чтобы смягчить рассчёты поданного им доклада, он поддержал разработанный ещё Буно-Вариллой план создания временного искусственного озера, а также достройки канала как шлюзового, с тем, чтобы уже после введения его в строй, постепенно углубить до уровня моря.
Но уже в мае 1886, практически ничего толком не сделав, он тоже становится жертвой жёлтой лихорадки. Обязанности на некоторое время переходят к его заместителю, пока в июле 1886 не прибывает очередной генеральный директор, шестой по счёту, по имени Жакьер. Этот директор проработает на канале вплоть до краха, наставшего в 1888-м.
Автор: Дэнко Алалич