Пираты Панамы. Глава Вторая.

Остров Тортуга находится к северу от острова Испаньола, на 20 градусах 30 минутах северной широты, и в длину тянется на шестьдесят лиг (смотрите в конце главы) . Испанцы, давшие имя острову, назвали его так из-за особенностей ландшафта, напоминавшего своего рода великанскую морскую черепаху, от того прозванным ими Тортуга-де-мар. Местность его весьма гориста, полна скал и вместе с тем высоких деревьев, которые растёт прямо на верхушках даже самых твёрдых утёсов, без использования мягкой почвы. Вследствие этого корни деревьев большей частью обнажены, переплетённые со скалами подобно ветвям плюща на стенах наших домов. Та часть острова, что вытянулась на север, полностью необитаема: причиной этого является, прежде всего, её неудобство и нездоровые условия, а также берег, не позволяющий получить с моря доступ к суше, что среди скал попросту невозможно. Поэтому остров населён лишь в своей южной части, имея только один нормальный порт: притом, к гавани ведёт два входа или канала, позволяя проходить семидесятипушечным судам. Порт же, как таковой совершенно безопасен и способен принимать великое число кораблей. Что до обитаемых районов, то главный из них прозван Низкими или Низменными Землями (Ля Бас Тер) и именно на его территории и находится вышеуказанный порт. Городок близ порта называется Кайона (Cayona) и здесь живут наиглавнейшие и богатейшие плантаторы острова. Второй район назван Средней Плантацией (Ле миль плантаж) земли его ещё весьма свежи и известны лишь как подходящие для выращивания табака. Третий район известен как Ринго (Ringot) и располагается в западной части острова. Четвёртый и последний именуется Горой (Ля Монтань), он был местом, где на острове появились первые плантации.

Что до леса, растущего здесь, мы уже указали, что деревья здесь изрядно высоки и приятны на вид, вряд ли кто будет сомневаться, что их можно использовать самыми разными способами. Стоит упомянуть жёлтое сандаловое дерево, которое обитателями именуется bois de chandel или, на английском, candle-wood (свечное дерево), потому что оно горит как свеча и служит им источником света в ходе ночной рыбалки. Здесь произрастает также lingnum sanctum или guaiacum, достоинства его весьма известны, в особенности для тех, кто не следует Седьмой Заповеди и привержен грязному совокуплению врачи утверждают, что в различных сочетаниях, дерево позволяет изготовить наилучшее лекарство от венерических заболеваний, а также у него холодный и густой сок. В подобном же изобилии растут деревья, дающие gummi elemi (резино-содержащие ферменты), в частности radix Chin или Китайский корень: последний, впрочем, не так хорош, как в остальных частях западного мира. Он очень белый и мягкий и служит подходящей пищей для диких кабанов, когда они не могут найти себе ничего иного. На острове также нет недостатка в алоэ, равно как и во множестве других целебных растений, которые удовлетворят любопытство всякого, имеющего к тому склонность. Более того, для строительства кораблей или иных сооружений здесь могут быть найдены различные сорта древесины. Фрукты местные ни в чём не уступают, ни в количестве, ни в качестве, продукции прочих островов. Я назову лишь некоторые из наиболее обычных: маниока, картофель, яблоки Abajou,  yannas, bacones, paquays, carosoles, mamayns (пока не знаю, как перевести, смотрите ниже) и прочие виды, которых я не стану касаться. Здесь также, наконец, растёт множество тех деревьев, что называются palmitoes или же palmites (пальмы), из коих берут определённый сок, заменяющий обитателям вино, и чьими листьями они покрывают свои дома вместо черепицы.  

На этом острове вдобавок весьма многочисленны дикие кабаны. Губернатор запретил охотиться на них с собаками, опасаясь в виду малого размера острова, что всё их племя будет уничтожено в кратчайшие сроки. Причина, по которой он счёл нужным сохранить диких кабанов, состояла в том, чтобы обитатели в случае каких-либо вторжений могли бы обеспечить себя пищей, особенно если бы они оказались вынуждены уйти в леса и горы. К тому же подобное занятое являлось сложным само по себе вследствие множества скал и обрывов, которые по большей части покрыты маленькими апельсиновыми кустами, очень зелёными и густыми, из-за чего многие охотники срывались, оставляя прочим печальное напоминание об опасности такого времяпрепровождения. 

В определённое время года на Тортугу прилетают большие стаи диких голубей и тогда обитатели начинают на них активную охоту, добывая даже больше, чем могут потребить, воздерживаясь на это время от всех других видов дичи, в том числе прирученной, дабы в случае отсутствия голубей последние служили бы им заменой. Но, как и многое иное во вселенной, никогда не бывающее идеальным, голубь является символом этой истины: по завершении сезона эти птицы становятся тощими и горькими до изумления. Источник этой горечи усматривается в определённом зерне, которым они питаются, горьким словно желчь. На морском берегу повсюду можно найти многочисленных крабов, как морских, так и речных, и представители обоих видов весьма крупные. Они удобны для питания слуг и рабов, которые едят их мякоть, но однако крайне вредны для зрения: будучи поедаемы слишком часто они вызывают сильные головокружения и помутнение рассудка, порой продолжающимися около четверти часа.

Французы, появившись на острове Святого Христфора (Сен-Кристофер), высадили на нём деревья, которые к текущему времени обильно разрослись, и древесина которых использовалась для строительства баркасов и барж, отправляемых французами на запад с экипажами и провизией для исследования других островов. Подобная экспедиция, отправленная с Сен-Кристофера, как раз и объявилась в виду Испаньолу, к которой они прибыли с великим удовольствием. Высадившись, они направились вглубь острова, где обнаружили обилие рогатого скота коров, быков, лошадей и диких кабанов, но не нашли способа сделать на этом существенную прибыль до тех пор, пока не смогут их собрать вместе. Зная также, что остров был плотно заселён испанцами, они сочли удобным высадиться и захватить остров Тортугу. Дело это вышло у них без всяких трудностей, на острове было не более десяти или двенадцати испанцев, охранявших его. Эти немногие люди позволили французам высадиться мирно и владеть островов на протяжении шести месяцев без всяких осложнений, тем временем французы на своих каноэ курсировали к Испаньоле туда и обратно, перевозя с неё многих людей, и в итоге начав разрабатывать плантации на Тортуге. Те немногие испанцы, что оставались здесь, наблюдая за тем, как французы каждый день возрастали в численности, начали в итоге роптать на их процветание и оспаривать принадлежность острова. Они послали весть другим представителям своей нации, их соседям, выславшими несколько лодок с хорошо вооружёнными и многочисленными экипажами, дабы  изгнать французов. Отряд достиг своей цели, новые хозяева, видя многочисленность испанцев, бежали со всем своим имуществом в леса, откуда в течение ночи они быстро отплыли на каноэ к острову Испаньола это им тем более не составило труда, что у них не было с собой женщин или детей, равно как и какого-либо тяжёлого груза. Там они вновь укрылись в лесах, занявшись не только поиском пропитания, но и организацией тайного послания к иным представителям своего народа, определённо намереваясь в самом скором времени обрести способность препятствовать испанцам в укреплении Тортуги.   

Тем временем испанцы с большего острова решили не прекращать поиски своих новых французских гостей, намереваясь выкурить их, если возможно, из леса, или же дать им вынудив французов умереть с голоду. Однако это начинание вскоре окончилось неудачей, так как испанцы обнаружили, что французы оказались настоящими знатоками по использованию хороших ружей, пороха и пуль. Беглецы же ожидали благоприятного случая, так как знали, что испанцы с Тортуги собирались вернуться во множестве, чтобы присоединиться к своим соратникам на большом острове и уничтожить беглецов. Когда испанцы действительно вернулись, французы сбежали из леса, вернулись на Тортугу и выгнали остававшихся там немногочисленных испанцев. Осуществив это дело, они укрепились как только могли, чтобы встретить испанцев, в случае если они снова возжелают вернуться. Более того, они без промедления отправили послание губернатору Сен-Кристофера, умоляя его о помощи и поддержке, и требуя от него также назначить губернатора, что помогло бы им объединиться и став тем самым ещё сильнее. Губернатор Сен-Кристофера принял прошение с большим удовлетворением и без задержки отправил мосье Ле Пассёра в качестве губернатора вместе с судном, полным людей и всем потребным обеспечением для их поселения и обороны. Едва только французы получили подкрепление, как губернатор приказал построить крепость на вершине высокого утёса, откуда он мог бы предупреждать приближение любых кораблей к порту. К этому укреплению не было никакого иного способа подобраться, кроме как скалолазным образом через очень узкий проход, в котором даже два человека в ряд испытывали бы трудности. В середине этого утёса находилась большая пещера, которая ныне служит складом, кроме того здесь было удобное место для установки артиллерийской батареи. После того как сооружение форта завершилось, губернатор приказал поднять в него два орудия, что не могло быть осуществлено без огромных трудовых усилий. Кроме того он повелел построить дом внутри форта, а узкий проход, ведущий к этому форму, разрушить и завалить, оставляя тем самым единственный способ попадания внутрь посредством лестниц.  На территории укрепления также наличествовал источник чистой питьевой воды. Обезопасив себя этими мероприятиями, французы приступили к заселению острова, каждый выбирал себе собственное дело кто-то охотился, кто-то стал выращивать табак, прочие же плавали и грабили у берегов испанских островов, чем занимаются и по сей день.

Испанцам, в виду всего этого, оставалось лишь бросать ревнивые взгляды, наблюдая постоянный поток французов на Тортугу и опасаясь, что их также могли изгнать и с самой Испаньолы. Дождавшись момента, когда многие французы находились в море, а прочие занялись охотой, восемь сотен человек на нескольких каноэ приплыли и высадились на Тортугу, практически не встречая со стороны французов сопротивления, но обнаружив при этом, что с подачи губернатора множество деревьев оказалось вырублено для обеспечения лучшего обзора вражеских действий в случае любого нападения, и как следствие ничего нельзя было поделать без больших орудий. По этому поводу они устроили совещание, выбрав вскоре для своей батареи место на вершине одной горы, расстояние от которой позволяло орудиям действовать против форта, который лежал теперь перед ними открытым после вырубания деревьев новыми хозяевами. С этой целью испанцы намеревались найти путь, подходивший для доставки на вершину горы орудийных частей. Горы эта была достаточно высока, плоская в своей верхней части, и позволяла просматривать весь остров, склоны же были весьма сложны вследствие огромного числа недоступных скал, тем самым восхождение на такую гору оказывалось крайне затруднительным и оставалось бы таковым, если бы не значительные усилия испанцев, предпринятые ими для обустройства этого пути.  

С собой испанцы привезло множество рабов и индейцев в качестве рабочих, которых они называли matades, или полужёлтые, чьей задачей являлось пробитие с помощью железных инструментов дороги сквозь скалы. Задачу эту они выполнили с невообразимой скоростью, помогая себе верёвками и блоками, обеспечив в итоге подъём двух частей орудия, а на следующий день батарея уже была готова стрелять по форту.  В это время французы, понимавшие замысел испанцев, готовились к обороне (пока испанцы занимались батареей), отправляя послания ко всем возможным помощникам. Благодаря этому все охотники острова собрались вместе, к ним же присоединились пираты из тех, кто не был далеко в море. Последние высадились на Тортуге ночью, чтобы не попасться на глаза испанцам, и под прикрытием той же ночи стали все взбираться по горе, на которой пребывали испанцы, что далось им легче вследствие знания скал. Они оказались у цели в тот самый момент, когда испанцы готовились открыть огонь по форту, не подозревая о приближении французов. Последние же напали с тыла на испанцев с такой яростью, что большая часть испанцев попрыгала вниз, разбившись на куски, мало кто смог убежать, если вообще такие были, те же, кто оставался жив, были вырезаны. Некоторые испанцы, однако, продолжали оставаться у подножия горы, но слыша крики и стоны тех, кого убивали, и, полагая, что произошло нечто трагическое, немедленно побежали к морю, отчаявшись когда-либо вернуть остров Тортугу.

Губернаторы этого острова вели себя как полные и безраздельные хозяева до самого 1664-го года, когда французская Вест-Индская компания получила на нём землю и отправила своего губернатора мосье Ожерона (Ogeron). Компания основала собственную колонию для проживания своих агентов и слуг, намереваясь начать оттуда значительные торговые операции с испанцами, точно также как голландцы делали на острове Кюрасао. Но из этого плана ничего не вышло, а с другими странами агенты также не смогли установить какие бы то ни было безопасные коммерческие отношения, в том числе и со своей собственной. Притом, что ещё в момент учреждения этой компании во Франции с пиратами, охотниками и земледельцами первыми собственниками Тортуги – было заключено соглашение о том, что они могли покупать необходимое им у компании в долг. И хотя это соглашение вступило в действие, однако вскоре агенты компании обнаружили, что они не могут получить денег обратно от этих людей, и что для обеспечения хотя бы части платежей они вынуждены завезти на остров вооружённых людей за счёт компании. Но никакие меры не смогли оживать торговлю с населением острова. Немедленно после этого компания отозвала своих агентов, выдав им приказ продать всё, что принадлежало им в этой колонии, как слуг, принадлежащих компании (кои были проданы, кто за двадцать, кто за тридцать песо), так и прочую товарную собственность. И на этом все планы закончились.    

В результате этого события я тоже был продан, будучи слугой компании, на службе которой я покинул Францию, но удача мне совершенно изменила, так как я попал в руки наиболее жестокого и коварного человека, какой только рождался, бывшего в то время губернатором или же генерал-лейтенантом этого острова. Человек сей обращался со мной со всей возможной жестокостью, истинная правда, и я полагал, что неизбежно умру от голода.  К тому же он хотел, чтобы я выкупил себя на свободу, но по цене как минимум в триста песо, я же не владел и одним песо. В конце концов, из-за испытанных мною невзгод, равно как и умственного помутнения, я тяжело заболел. Эта бедствие, добавленное к прочим, явилось, однако, причиной моего счастья, так как злобный хозяин, видя моё состояние, стал опасаться, как бы не потерять на мне деньги. Поэтому он второй раз продал меня врачу, за семьдесят песо. Будучи со вторым хозяином я вскоре пошёл на поправку вследствие хорошего обращения, полученного мною, он был куда более человечным и обходительным, нежели мой первый хозяин. Он давал мне как одежду, так и очень хорошую пищу, и после того как я прослужил ему один год, он предложил мне свободу, с одним только условием, что я должен буду выплатить ему сто песо, когда я буду в состоянии сделать это. Такое щедрое предложение мне оставалось лишь принять с беспредельными радостью и благодарностью.

Будучи с этого момента на свободе, хотя и подобно только созданному Адаму то есть голым и лишённым любых человеческих удобств и зная как устроить свою жизнь, я определённо решил вступить в ряды пиратов, то есть морских разбойников. В их сообщество я был принят к всеобщему согласию, равно как вождями, так и простыми пиратами, среди которых я и находился вплоть до 1672-го года. Помогая пиратам во всех их делах и начинаниях, и послужив им в ходе многих известных свершений (о которых далее я дам читателю правдивое описание), я вернулся в мою родную страну. Но прежде чем я начну своё повествование, я должен рассказать ещё что-нибудь об острове Испаньола, который лежит в направлении западной части Америки, а также дать моему читателю его краткое описание в меру своих малых способностей и опыта.     

1.    Лига есть мера длины различной величины, от 2,4 до 4,6 мили, в среднем около трёх миль. Однако, с учётом цифры в 60 лиг получаем длину острова в 289 километров, хотя на самом деле он немногим более двадцати миль или тридцати километров. Странные дела.

2.    По поводу растительных названий понятно, что речь идёт о переданных в англоязычном издании достаточно архаичных испанских названиях. Тем не менее, разумный перевод пока не получается. Впрочем, как только так сразу, если кто подскажет буду только рад.

Автор: Денис Алалыкин